Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]
— Что случилось?
— Здесь Танат! Если у тебя нет божественной силы, способной его убить, — беги!
— А Артемида?
— Испарилась.
На лице Астрид ясно отразилось, что она думает о своей кузине; затем она бросилась бежать.
Зарек помог ей добраться до люка и подняться по лестнице. В этот миг внизу появился Танат.
Он полез за ними. Ударом ноги Зарек сбросил его вниз.
— Тебе не уйти, Охотник! Но я пришел не за тобой.
От этих слов кровь у Зарека застыла в жилах. Посмотрев вниз, он увидел, что взгляд Таната прикован к Астрид.
Танат облизнулся.
— Месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным!
Едва Астрид скрылась наверху, Зарек опрокинул лестницу и бросился на Таната.
— Мы на Аляске, кретин! — прорычал он, осыпая его градом ударов. — Здесь и без того холодно!
Он впечатал его в стену и бросился к люку.
Поднявшись в хижину, Зарек захлопнул и запер люк. Придвинул печурку. Затем заглянул внутрь, извлек оттуда норку и ее семейство. Мамаша кусалась как бешеная, но Зарек даже не моргнул.
Осторожно, как только мог, он спрятал зверьков в рюкзак — и бросился прочь из хижины.
Астрид ждала его за дверью.
— Зарек, это ты?
Вместо ответа он ее поцеловал.
Не теряя времени, Зарек бросился к снегоходу Таната. Оторвал шланг радиатора. Затем подвел Астрид к своей машине, усадил на сиденье.
— Принцесса, тебе надо ехать. Я не смогу задержать его надолго.
— Но я не смогу вести эту штуку!
Бесконечно долгое мгновение Зарек всматривался в ее лицо.
Старался навсегда запомнить, как выглядит она сейчас, в неверном свете выглядывающей из-за туч луны. Она прекрасна, его звезда.
Самая прекрасная на свете.
Позади них слышался грохот и рев — Танат рвался на свободу.
Сейчас Зареку предстояло сделать то, чего он не делал никогда в жизни. Много столетий назад Эш научил его этим чарам. Но Зарек даже не подозревал, что они ему пригодятся.
До сегодняшней ночи.
Он склонился к Астрид и страстно поцеловал ее.
Астрид ощутила тепло его губ. Языки их соприкоснулись… и вдруг у нее страшно защипало глаза.
Охнув от боли, Астрид оторвалась от губ Зарека. Что это? К ней вернулось зрение!
В этот миг, казалось, она забыла, как дышать.
Перед ней стоял Зарек. Его полночные глаза изменили цвет: теперь они были бледно-бледно-голубыми — такими же, как у нее, когда она теряла зрение.
Лицо его было черно от синяков, губы разбиты в кровь. Один глаз заплыл. Возле носа и уха — запекшиеся кровоподтеки.
Одежда изорвана — и тоже вся в крови.
Танат избил его до полусмерти, но ни словом, ни движением Зарек не дал ей об этом догадаться!
Она ахнула, увидев, что из рваной раны у него на плече все еще сочится кровь.
Он протянул ей свой рюкзак. Затем неуклюже, ощупью подошел к снегоходу, завел его.
— Езжай, Астрид. Фэрбенкс в той стороне. — Он махнул рукой в сторону колеи, вьющейся среди сосен. — Не останавливайся, пока не доберешься до города.
— А ты?
— Обо мне не беспокойся.
— Зарек! — закричала она. — Я тебя здесь не брошу! Это же верная смерть!
Грустно улыбнувшись, он сжал ее лицо в ладонях.
— Все нормально, принцесса. Я не против того, чтобы умереть за тебя.
И легко, едва ощутимо поцеловал ее в губы.
Дверь хижины с грохотом ударилась о бревенчатую стену. Танат вырвался на свободу.
— Зарек! Сюда, быстрее!
Он покачал головой.
— Нет, Астрид. Так будет лучше. Если погибну я, у него не будет причин гнаться за тобой.
Астрид казалось, что сердце ее рассыпается на тысячу осколков. Какую жертву он приносит ради нее!
Она хотела возразить, но снегоход уже сорвался с места. Пыталась затормозить, — но он, видимо, повинуясь телекинезу Зарека, не сбавлял скорость. Последнее, что она видела, — как Зарек повернулся к Танату, глядя ему в лицо невидящими глазами.
Едва Артемида материализовалась перед Ашероном, он выхватил у нее Сими.
Бережно прижав свою малютку к груди, Эш перенес ее на постель Артемиды.
— Акри! — простонала Сими, прижимаясь к нему. — Мне так больно! Ты же говорил, что мне никто никогда не сможет сделать больно!
— Знаю, Сими, знаю… — Он бережно уложил ее на кровать, страшась снять импровизированную повязку и увидеть рану, скрывавшуюся под ней.
По щекам Сими струились слезы. Эш чувствовал, что и сам вот-вот заплачет. Он начал напевать атлантийскую колыбельную, которую пел Сими, когда она была еще младенцем.
Сими притихла.
Эш вытер с ее холодных щек слезы и размотал повязку.
Кинжал прошел в опасной близости от сердца; однако рана была чистой, и кровотечение почти унялось — без сомнения, благодаря Зареку.
Теперь Ашерон у него в долгу. Как же он сможет отплатить Зареку?
Собрав свои сверхъестественные силы, Эш накрыл рану ладонью и исцелил ее.
Сими оглянулась вокруг. Затем перевела взгляд на него:
— Сими уже лучше?
Он улыбнулся и кивнул:
— Сими совершенно здорова.
Сими взглянула на свою грудь. Оттянула ворот платья и заглянула себе за пазуху, чтобы удостовериться, что все в порядке.
И, рассмеявшись, бросилась в его объятия.
Эш прижал ее к груди, переполненный радостью и счастьем.
Она жива! Ей ничего не грозит! В порыве нежности он сжал Сими так крепко, что она захныкала и потребовала ее отпустить.
Поцеловав ее в лоб, Зарек поставил ее на пол.
— Сими, а теперь вернись ко мне!
На этот раз Сими не стала спорить: она быстро превратилась в дракончика и, влившись в его тело, свернулась над самым сердцем.
Там, где ее место.
Эш медленно повернулся к Артемиде.
Та ждала в напряженной позе, положив руки на бедра.
— Ну? А теперь на что злишься? Я же все сделала правильно! Принесла тебе эту твою тварь…
— Сими! — рявкнул он так, что она подпрыгнула. — Ее зовут Сими, Артемида! И будь любезна называть ее по имени!
Артемида упрямо вздернула подбородок, сощурила зеленые глаза и нехотя процедила:
— Сими.
Он одобрительно кивнул.
— А насчет «все сделала правильно»… Нет, Арти. Правильно было бы не воровать у меня оружие. Правильно было бы прислушаться к моему совету и не создавать нового Таната. А сегодня ты поступила разумно. Поэтому я, в свою очередь, поступлю правильно и оставлю тебя в живых. Тебя. Танат — другое дело.
— Ты не сможешь его убить! Ты же не можешь выйти отсюда!
— А это и не обязательно.
— Ублюдок! — взревел Танат, ударом опрокидывая Зарека наземь.
Зарек попытался подняться на ноги, но тело ему больше не повиновалось.
